Вы меня, наверное, уже не помните
Прошли, кажется, тысячелетия
Я удивляюсь электронике в этой комнате
Да я давно не был на этом свете
И все инструменты эти, и ток, бегущий в микрофоне
Не напоминает мне о той планете, о том моем доме
Со стенами в глине измазанными, без отопления газового
Без интернета, телевиденья, и даже радио базового
Да, я всего этого не видел, в ваших глазах я, наверно, д*к
Но постойте-ка, все же, на вот тех иконах, не мой ли лик?
А вот на этой моя мама, кстати, давно ее не видел
Люблю ее очень крепко. Надеюсь, я ее не сильно обидел
Когда в семнадцать угнал из Галилеи на попутках
Да в юности я часто учувствовал в подобных мутках
А вот на этой я у своего старшего брата Иоанна
Я типа молюсь, а он льет мне на голову воды Иордана
Да, много чего странного было за эти тридцать три года
Но, постойте-ка, все же, что это за здание из бетона?
В котором висят все эти иконы и горит огонь жертвенный
Где все так строго, дорого и даже не пахнет духом ветреным
Как, как? Храм для молитвы? Место, где надо просить прощения?
Но я что-то не помню, чтобы я просил прощение в таком помещение
Я молился в горах, лесах, иногда дома у порога
Нет, нет, я не ною, просто удивлен немного
Так-то, Отца Моего ради, молитесь где хотите
Хотите в свои храмы, домой, да хоть в макдак идите
Я помню, что соваться в политику духовности травмоопасно
Поэтому я не собираюсь себе снова собирать паству. Ясно?
Второй раз я уж точно не попадусь на эту фишку
Уж простите, но от раны под правым ребром до сих пор отдышка
Я, вообще-то, пришел поговорить c вами о другом деле
Помните, вы о моем втором предшествии в своих молитвах как-то пели?
Ну вот, в общем-то, как вы и хотели
Я снова среди вас, в этом физическом теле
Нет, нет, я не плачу, это ветер в глаза
Он заставляет мужчин думать иначе
Нет, нет, кровь не значит, на ладонях моих
Что вы должны молиться на каждый мой стих
На каждый мой стих
На каждый мой стих
На каждый мой стих
Я захожу к себе в церковь и не нахожу своих знаний
И не понимаю, почему тут так важен факт моего обрезания
И образа моего лобзанье, и талмуда слушанье
Заменили мое учение о спасение душ, еу
И где моя надгорная проповедь? Я что-то не понял
Вы хоть понимаете, сколько ночей подряд я ее готовил?
Либо вы попутали, либо я ошибся дверью, то ли
Но почему ваш культ воздвигнут вокруг моих страданий и боли?
И столько лишний соли с водою на людей пролито
Одних левых молитв, только сколько напридумано-то
Я беру Евангелие, точнее то, что от него сохранилось
Нахожу тот момент, где моя община молилась
Ну вот же, написано все черным по белому, истинным словом
Но только чувствую на себе чей-то суровый взгляд с укором
Подходит ко мне старушка, говорит: «Ты не так молишься
Не там стоишь, не так клянешься, Бога разгневаешь сейчас»
«Изыди, Сатана!» я сказал я тому, кто стоял за ее духом
Но от услышанной в ответ брани мои уши свернулись в трубочку туго
И в общем-то, с шумом и скандалом из этого дома фарисеев
Выгнали мое явление в этом физическом теле
И вот я сижу в парке с гитарой на скамейке
А прохожие мимо люди кидают мне на пропитание деньги
И тела моего, искалеченного земные боли
Не сравнятся с болью в моем сердце, о вашей утраченной воле
Нет, нет, я не плачу, это ветер в глаза
Он заставляет мужчин думать иначе
Нет, нет, кровь не значит, на ладонях моих
Что вы должны молиться на каждый мой стих
На каждый мой стих
На каждый мой стих
На каждый мой стих