Еврейское кладбище около Ленинграда
Кривой забор из кривой фанеры
За кривым забором лежать рядом:
Юристы, торговцы, музыканты, революционеры
Для себя пели, для себя копили, для других умирали
Но сначала платили налоги, уважали пристава
И в этом мире безвыходном материальном
Толковали Талмуд, оставаясь идеалистами
Может видели больше, возможно верили слепо
Но учили детей, чтобы были терпимы
И стали упорны и не сеяли хлеба
Никогда не сеяли хлеба
Просто сами ложились в холодную землю, как зерна
И навек засыпали, а потом их землей засыпали
Зажигали свечи в день поминовения
Голодные старики высокими голосами
Задыхаясь от голода, кричали об успокоении
И они обретали его в виде распада материи
Задыхаясь от голода, кричали об успокоении
И они обретали его в виде распада материи
Ничего не помня, ничего не забывая
За кривым забором из кривой фанеры
В четырех километрах от кольца трамвая
Ничего не помня, ничего не забывая
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку
Зачем тебе солнце, если ты куришь шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно возглас счастья
Только в уборную, и сразу же возвращайся
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора
Потому что пространство сделано из коридора
И кончается счетчиком, а если войдет живая
Милка, пасть разевая, выгони, не раздевая
Не выходи из комнаты, считай, что тебя продуло
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером?
Таким же, каким ты был, тем более изувеченным
О, не выходи из комнаты, танцуй, поймав боссанову
В пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной
Ты написал много букв, еще одна будет лишней
Не выходи из комнаты, о, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь!
И вообще инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция
Не выходи из комнаты, на улице, чай, не Франция
Не будь дураком, будь тем, чем другие не были
Не выходи из комнаты, то есть дай волю мебели
Слейся лицом с обоями, запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса