Ольга Арефьева

Губы мои иссохли уже десять лет как На моей половине солнца птиц нет поют клетки На моей половине неба пишу, как должно быть Ноги знают на вкус все на

Не спала и не ела, мне уже страшно Истончится кожа, станут окнами поры Скоро я начну видеть сквозь штаны и рубашку Станет много глаз это будет скоро Вот

Киты не умирают насовсем Они не чтут смертельные законы Тем, кто болеет слухом обостренным Они сигналят инобытием Киты не умирают навсегда Они бредут и

Когда умру отдайте меня деревьям Чьи ветви злы Пусть перетрут мою плоть коренья А мослы стволы Пускай я стану им черноземом Золой, мукой Хочу земные сменять

Горче хины лист осины Жизнь дошла до половины Я умру и не умру Отрываю пуповину От земли моей невинной И взлетаю на ветру Матерь дева, дочерь Евы Сердце

Рисую солнце и тепло Но мне опять не повезло Меня ты тянешь, как манит магнит Меня ты тянешь словно нить Не жив, не ранен, не убит Не инвалид, но нить

Не зная молитвы, на небо взираю И бога читаю на нем письмена Влюбиться певице, но сердце боится И взгляды стекают с небес полотна Я раньше любила свои

Дэнс макабр Великий мертвец знал слово «пипец» Дэнс макабр Он курил трава и ел грибы Пускал дым глазницами в форме колец Гулял напролом в лабиринтах судьбы

Я всего лишь дерево на горе Я вижу мир во зле и добре Гора на взморье, море в дыре А я лишь дерево на горе Я молодое и сильное дерево Встречался с победами

Пантомима шага мимо Молчаливая чечетка Шла играющей походкой Над ступенями босыми Шагом лисьим и тигриным На небесном фоне выси В точке глобуса надлобной

Я пишу свою библию с неба А вокруг стоят мертвые звери Вместо леса мертвые люди И в глазах их свирепая похоть Позолочены птицы на небе Я пишу слезами и

Так однажды ночью я стал собакой На меня смотрела одна луна Я хотел заплакать, но вдруг загавкал Небосвод встал на бок и стал стена Так однажды ночью я